Неточные совпадения
Никто не задавался предположениями, что идиот может успокоиться или обратиться к лучшим чувствам и что при таком обороте
жизнь сделается возможною и даже, пожалуй,
спокойною.
Лили стала купаться, и для Дарьи Александровны сбылись хотя отчасти ее ожидания, хотя не
спокойной, но удобной деревенской
жизни.
— И знаешь, прелести в
жизни меньше, когда думаешь о смерти, — но
спокойнее.
Когда Левин опять подбежал к Кити, лицо ее уже было не строго, глаза смотрели так же правдиво и ласково, но Левину показалось, что в ласковости ее был особенный, умышленно-спокойный тон. И ему стало грустно. Поговорив о своей старой гувернантке, о ее странностях, она спросила его о его
жизни.
Страсти не что иное, как идеи при первом своем развитии: они принадлежность юности сердца, и глупец тот, кто думает целую
жизнь ими волноваться: многие
спокойные реки начинаются шумными водопадами, а ни одна не скачет и не пенится до самого моря.
С первой молодости он держал себя так, как будто готовился занять то блестящее место в свете, на которое впоследствии поставила его судьба; поэтому, хотя в его блестящей и несколько тщеславной
жизни, как и во всех других, встречались неудачи, разочарования и огорчения, он ни разу не изменил ни своему всегда
спокойному характеру, ни возвышенному образу мыслей, ни основным правилам религии и нравственности и приобрел общее уважение не столько на основании своего блестящего положения, сколько на основании своей последовательности и твердости.
— Городок — тихий,
спокойный, — продолжала она, не ответив ему. —
Жизнь дешевая. Я бы поручила тебе кое-какие мои делишки в суде, подыскала бы практику, устроила квартиру. Ну — как?
Он предпочел бы не делать этого открытия, но, сделав, признал, что — верно: он стал относиться
спокойнее к
жизни и проще, более терпимо к себе.
Самгин ушел, удовлетворенный ее равнодушием к истории с кружком Пермякова. Эти маленькие волнения ненадолго и неглубоко волновали его; поток, в котором он плыл, становился все уже, но —
спокойнее, события принимали все более однообразный характер, действительность устала поражать неожиданностями, становилась менее трагичной, туземная
жизнь текла так ровно, как будто ничто и никогда не возмущало ее.
«Я — не таков, как эти люди, более здоров, чем они, я отношусь к
жизни спокойнее».
Пошли. В столовой Туробоев жестом фокусника снял со стола бутылку вина, но Спивак взяла ее из руки Туробоева и поставила на пол. Клима внезапно ожег злой вопрос: почему
жизнь швыряет ему под ноги таких женщин, как продажная Маргарита или Нехаева? Он вошел в комнату брата последним и через несколько минут прервал
спокойную беседу Кутузова и Туробоева, торопливо говоря то, что ему давно хотелось сказать...
Да,
жизнь Клима Самгина текла не плохо, но вдруг выбилась из
спокойных берегов.
У него шевельнулась странная мысль. Она смотрела на него с
спокойной гордостью и твердо ждала; а ему хотелось бы в эту минуту не гордости и твердости, а слез, страсти, охмеляющего счастья, хоть на одну минуту, а потом уже пусть потекла бы
жизнь невозмутимого покоя!
О будущей
жизни он тоже никогда не думал, в глубине души нося то унаследованное им от предков твердое,
спокойное убеждение, общее всем земледельцам, что как в мире животных и растений ничто не кончается, а постоянно переделывается от одной формы в другую — навоз в зерно, зерно в курицу, головастик в лягушку, червяк в бабочку, желудь в дуб, так и человек не уничтожается, но только изменяется.
Марья Степановна сидела в кресле и сквозь круглые очки в старинной оправе читала «Кириллову книгу». В трудные минуты
жизни она прибегала к излюбленным раскольничьим книгам, в которых находила всегда и утешение и подкрепление. Шаги Привалова заставили ее обернуться. Когда Привалов появился в дверях, она поднялась к нему навстречу, величавая и
спокойная, как всегда. Они молча обменялись взглядами.
Французы устали от катастроф, революций, войн, исканий и захотели
спокойной, довольной
жизни, замкнутого в себе мещанства, закрытого для всякого духовного движения.
Чем дальше, тем лес становился глуше. В этой девственной тайге было что-то такое, что манило в глубину ее и в то же время пугало своей неизвестностью. В
спокойном проявлении сил природы здесь произрастали представители всех лиственных и хвойных пород маньчжурской флоры. Эти молчаливые великаны могли бы многое рассказать из того, чему они были свидетелями за 200 и 300 с лишним лет своей
жизни на земле.
Все это осталось по-прежнему в новое
спокойное время, как было в прежнее
спокойное время; только в нынешнее новое
спокойное время все это несколько изменилось, или, пожалуй, не изменилось, но все-таки выходит не совсем то, что в прежнее время, и
жизнь выходит вовсе не та.
Вот я так и жила. Прошло месяца три, и много уже отдохнула я в это время, потому что
жизнь моя уже была
спокойная, и хоть я совестилась по причине денег, но дурной девушкою себя уж не считала.
Да, в
жизни есть пристрастие к возвращающемуся ритму, к повторению мотива; кто не знает, как старчество близко к детству? Вглядитесь, и вы увидите, что по обе стороны полного разгара
жизни, с ее венками из цветов и терний, с ее колыбелями и гробами, часто повторяются эпохи, сходные в главных чертах. Чего юность еще не имела, то уже утрачено; о чем юность мечтала, без личных видов, выходит светлее,
спокойнее и также без личных видов из-за туч и зарева.
Жизнь их течет, свободная и
спокойная, в одних и тех же рамках, сегодня как вчера, но самое однообразие этих рамок не утомляет, потому что содержанием для них служит непрерывное душевное ликование.
Да, это она, шумная улица. Светлая, гремучая, полная
жизни волна катится, дробясь, сверкая и рассыпаясь тысячью звуков. Она то поднимается, возрастает, то падает опять к отдаленному, но неумолчному рокоту, оставаясь все время
спокойной, красиво-бесстрастной, холодной и безучастной.
Умирая (потому что я все-таки умру, хоть и потолстел, как вы уверяете), умирая, я почувствовал, что уйду в рай несравненно
спокойнее, если успею одурачить хоть одного представителя того бесчисленного сорта людей, который преследовал меня всю мою
жизнь, который я ненавидел всю мою
жизнь и которого таким выпуклым изображением служит многоуважаемый брат ваш.
— От нас, от нас, поверьте мне (он схватил ее за обе руки; Лиза побледнела и почти с испугом, но внимательно глядела на него), лишь бы мы не портили сами своей
жизни. Для иных людей брак по любви может быть несчастьем; но не для вас, с вашим
спокойным нравом, с вашей ясной душой! Умоляю вас, не выходите замуж без любви, по чувству долга, отреченья, что ли… Это то же безверие, тот же расчет, — и еще худший. Поверьте мне — я имею право это говорить: я дорого заплатил за это право. И если ваш бог…
Тут опять ему припоминался труженик Нечай с его нескончаемою работою и
спокойным презрением к либеральному шутовству, а потом этот спокойно следящий за ним глазами Лобачевский, весь сколоченный из трудолюбия, любознательности и настойчивости; Лобачевский, не удостоивающий эту суету даже и нечаевского презрительного отзыва, а просто игнорирующий ее, не дающий Араповым, Баралям, Бычковым и tutti frutti [Всякой всячине (итал.).] даже никакого места и значения в общей экономии общественной
жизни.
— Для этого-то и нужно, чтобы вы были несколько в лучшем положении; чтобы вы были
спокойнее, счастливее; чтобы ваша
жизнь наполнялась чем-нибудь годным.
Лобачевский был лет на пять моложе Розанова, но в нем обнаруживалось больше зрелости и
спокойного отношения к
жизни, чем в Розанове.
Мы должны были в последних главах показать ее обстановку для того, чтобы не возвращаться к прошлому и, не рисуя читателю мелких и неинтересных сцен однообразной уездной
жизни, выяснить, при каких декорациях и мотивах
спокойная головка Женни доходила до составления себе ясных и совершенно самостоятельных понятий о людях и их деятельности, о себе, о своих силах, о своем призвании и обязанностях, налагаемых на нее долгом в действительном размере ее сил.
Лихонин находился в том одновременно расслабленном и приподнятом настроении, которое так знакомо каждому человеку, которому случалось надолго выбиться из сна. Он как будто бы вышел из пределов обыденной человеческой
жизни, и эта
жизнь стала для него далекой и безразличной, но в то же время его мысли и чувства приобрели какую-то
спокойную ясность и равнодушную четкость, и в этой хрустальной нирване была скучная и томительная прелесть.
Хотя печальное и тягостное впечатление житья в Багрове было ослаблено последнею неделею нашего там пребывания, хотя длинная дорога также приготовила меня к той
жизни, которая ждала нас в Уфе, но, несмотря на то, я почувствовал необъяснимую радость и потом
спокойную уверенность, когда увидел себя перенесенным совсем к другим людям, увидел другие лица, услышал другие речи и голоса, когда увидел любовь к себе от дядей и от близких друзей моего отца и матери, увидел ласку и привет от всех наших знакомых.
— Но это должно быть. И однако, при удалении неблагоприятных обстоятельств, при
спокойной и тихой
жизни, когда будет более удовольствий, пациентка еще может быть отдалена от смерти, и даже бывают случаи… неожиданные… ненормальные и странные… одним словом, пациентка даже может быть спасена, при совокуплении многих благоприятных обстоятельств, но радикально спасена — никогда.
Возле меня, по запыленной крапиве, лениво перепархивали белые бабочки; бойкий воробей садился недалеко на полусломанном красном кирпиче и раздражительно чирикал, беспрестанно поворачиваясь всем телом и распустив хвостик; все еще недоверчивые вороны изредка каркали, сидя высоко, высоко на обнаженной макушке березы; солнце и ветер тихо играли в ее жидких ветках; звон колоколов Донского монастыря прилетал по временам,
спокойный и унылый — а я сидел, глядел, слушал — и наполнялся весь каким-то безымянным ощущением, в котором было все: и грусть, и радость, и предчувствие будущего, и желание, и страх
жизни.
Мать засмеялась. У нее еще сладко замирало сердце, она была опьянена радостью, но уже что-то скупое и осторожное вызывало в ней желание видеть сына
спокойным, таким, как всегда. Было слишком хорошо в душе, и она хотела, чтобы первая — великая — радость ее
жизни сразу и навсегда сложилась в сердце такой живой и сильной, как пришла. И, опасаясь, как бы не убавилось счастья, она торопилась скорее прикрыть его, точно птицелов случайно пойманную им редкую птицу.
Матери казалось, что он прибыл откуда-то издалека, из другого царства, там все живут честной и легкой
жизнью, а здесь — все чужое ему, он не может привыкнуть к этой
жизни, принять ее как необходимую, она не нравится ему и возбуждает в нем
спокойное, упрямое желание перестроить все на свой лад.
У нее незаметно сложилось
спокойное сознание своей надобности для этой новой
жизни, — раньше она никогда не чувствовала себя нужной кому-нибудь, а теперь ясно видела, что нужна многим, это было ново, приятно и приподняло ей голову…
Медленно, но широкими кругами по застоявшейся темной
жизни расходилось волнение, просыпалась сонная мысль, и привычное,
спокойное отношение к содержанию дня колебалось.
Заметив в чужом необычное, слобожане долго не могли забыть ему это и относились к человеку, не похожему на них, с безотчетным опасением. Они точно боялись, что человек бросит в
жизнь что-нибудь такое, что нарушит ее уныло правильный ход, хотя тяжелый, но
спокойный. Люди привыкли, чтобы
жизнь давила их всегда с одинаковой силой, и, не ожидая никаких изменений к лучшему, считали все изменения способными только увеличить гнет.
Изредка, время от времени, в полку наступали дни какого-то общего, повального, безобразного кутежа. Может быть, это случалось в те странные моменты, когда люди, случайно между собой связанные, но все вместе осужденные на скучную бездеятельность и бессмысленную жестокость, вдруг прозревали в глазах друг у друга, там, далеко, в запутанном и угнетенном сознании, какую-то таинственную искру ужаса, тоски и безумия. И тогда
спокойная, сытая, как у племенных быков,
жизнь точно выбрасывалась из своего русла.
Эта нанковая пожелтевшая ряса с протертой подкладкой, эти истертые кожаные черные переплеты книг с медными застежками, эти мутно-зеленые цветы с тщательно политой землей и обмытыми листьями, а особенно этот однообразно прерывистый звук маятника — говорили мне внятно про какую-то новую, доселе бывшую мне неизвестной,
жизнь, про
жизнь уединения, молитвы, тихого,
спокойного счастия…
Совершенно неизвестно, где меня поджидает
спокойная карьера исполнительного офицера пехотной армии, где бурная и нелепая
жизнь пьяницы и скандалиста, где удачный экзамен в Академию и большая судьба.
Он наслаждался
спокойной военной
жизнью, ладностью во всех своих делах, доверием к нему начальства, прекрасной пищей, успехами у барышень и всеми радостями сильного мускулистого молодого тела.
Егор Егорыч, оставшись один, хотел было (к чему он всегда прибегал в трудные минуты своей
жизни) заняться умным деланием, и когда ради сего спустил на окнах шторы, запер входную дверь, сжал для полного безмолвия свои уста и, постаравшись сколь возможно
спокойнее усесться на своем кресле, стал дышать не грудью, а носом, то через весьма короткое время начинал уже чувствовать, что силы духа его сосредоточиваются в области сердца, или — точнее — в солнечном узле брюшных нервов, то есть под ложечкой; однако из такого созерцательного состояния Егор Егорыч был скоро выведен стуком, раздавшимся в его дверь.
Иные почитают такую цель за мечту и невозможность и думают, что распространение человеколюбия, нравственности и общественности, радостное, мудрое наслаждение
жизнью и
спокойное ожидание смерти есть истинная и удобная для достижения цель.
Крепко, свежо и радостно пахло морским воздухом. Но ничто не радовало глаз Елены. У нее было такое чувство, точно не люди, а какое-то высшее, всемогущее, злобное и насмешливое существо вдруг нелепо взяло и опоганило ее тело, осквернило ее мысли, ломало ее гордость и навеки лишило ее
спокойной, доверчивой радости
жизни. Она сама не знала, что ей делать, и думала об этом так же вяло и безразлично, как глядела она на берег, на небо, на море.
Я забывал все плохое, что видел в этих учителях
жизни, чувствовал только их
спокойное упорство, за которым — мне казалось — скрыта непоколебимая вера учителей в свою правду, готовность принять за правду все муки.
Эту правду, очень знакомую мне и надоевшую в
жизни, книга показывала в освещении совершенно новом — незлобивом,
спокойном.
И по мере того, как природа становилась доступнее, понятнее и проще, по мере того, как душа лозищанина все более оттаивала и смягчалась, раскрываясь навстречу
спокойной красоте мирной и понятной ему
жизни; по мере того, как в нем, на месте тупой вражды, вставало сначала любопытство, а потом удивление и тихое смирение, — по мере всего этого и наряду со всем этим его тоска становилась все острее и глубже.
Эта-то уверенность в том, что существующий порядок есть необходимый и потому неизменный порядок, поддерживать который составляет священную обязанность всякого человека, и дает добрым и в частной
жизни нравственным людям возможность участвовать с более или менее
спокойной совестью в таких делах, как то, которое совершалось в Орле и к совершению которого готовились люди, ехавшие в тульском поезде.
Если три, четыре века тому назад, когда люди гордились своим военным искусством, вооружением, когда убивать людей считалось доблестью, были такие люди, то ведь теперь таких людей нет, а все люди нашего времени не употребляют и не носят оружия, и все, исповедуя правила человеколюбия, сострадания к ближним, желают того же, что и мы, — только возможности
спокойной и мирной
жизни.
Только этим можно объяснить те удивительные явления, которыми наполнена наша
жизнь и поразительным образцом которых представились мне те, встреченные мною 9-го сентября, знакомые мне, добрые, смирные люди, которые с
спокойным духом ехали на совершение самого зверского, бессмысленного и подлого преступления. Не будь в этих людях каким-либо средством усыплена совесть, ни один человек из них не мог бы сделать одной сотой того, что они собираются сделать, и очень может быть, что и сделают.